Карл родился в Миннеаполисе 10 июля 1908 года и очень рано начал писать, увлекшись художественными произведениям таких писателей, как Жюль Верн, Эдгар Аллан По и Эдвард Бульвер-Литтон. При поддержке отца юный Якоби начал экспериментировать, создавая собственные рассказы. Его первые литературные работы были опубликованы в школьной газете Центральной средней школы, в которой он учился с 1924 по 1926 год. Примерно в то же время Якоби открыл для себя "Вирд тейлз": «Думаю, что познакомился с "Вирд тейлз» благодаря номерам, на обложках которых были иллюстрации к "Украденному телу" Герберта Уэллса, "Монстрам из преисподней" Пола С. Пауэрса и "Оборотню из Понкерта" Уорнера Мунна».

После окончания университета в январе 1927 года Карл поступил в Университет Миннесоты, не теряя интереса к вирду и литературе. Университетский литературный журнал «Minnesota Quarterly» напечатал четыре его рассказа в период с 1928 по 1930 год. Первым стал “Майв”, зрелый и запоминающийся рассказ, в котором Якоби, кажется, передает мрачную атмосферу, столь близкую Эдгару Аллану По, открывая читателю путь на болото, кишащее «чужими» бабочками.

И именно “Майв” помог Якоби совершить переход на следующий уровень: журнал «Вирд тейлз», который так привлекал молодого студента из Миннеаполиса, принял и опубликовал эту историю в 1932 году. Истинным признанием таланта Якоби стало не только решение журнала опубликовать рассказ, но и многочисленные хвалебные письма от энтузиастов и коллег-писателей; благодарственное письмо от Г.Ф. Лавкрафта, всегда очень критично относившегося к своей и чужой литературной продукции, дает представление о качестве рассказа: «”Майв" доставил мне огромное удовольствие», — пишет Лавкрафт в начале первого письма Якоби. Кларк Эштон Смит, Роберт И. Говард и Август Дерлетт тоже прислали восторженные отзывы.

Необычайный успех «Майва» повторился в следующем году; “Откровениями в черном” – пожалуй, самый известный рассказ автора. Якоби начал подумывать о том, чтобы посвятить себя исключительно писательской деятельности; он арендовал офис в Миннеаполисе, перевез туда стол и пишущую машинку и начал творить. Это было началом карьеры, которая, со взлетами и падениями, продлилась почти шестьдесят лет.

Роберт И. Говард, знаменитый создатель “Конана” и один из "мушкетеров" "Вирд тейлз", в письме, отправленном Якоби в 1933 году, характеризует его стиль как утонченный. Это определение подходит просто идеально. Рассказы Якоби вызывают беспокойство у читателя благодаря изощренному использованию слов, множеству подсказок и завуалированных намеков, которые способствуют типичному для его историй нарастанию напряжения, постепенному, почти хирургически точному нагнетанию напряженности, основанному на атмосфере и психологическом анализе главных героев, что приводит к взрывным, эффектным концовкам. Карл Якоби был требовательным мастером слова, тщательно шлифовавшим каждую фразу. Он твердо верил, что автор рассказа может добиться желаемого результата только с помощью “слова, которое попадет в цель”; так вспоминает его друг Хью Б. Кейв. На самом деле Карл пересматривал свои рассказы бесчисленное количество раз, с маниакальной тщательностью, таким образом, создавая художественные произведения без всяких излишеств, ограничиваясь лаконичными и простыми фразами. Его стиль порой можно назвать почти минималистским.

Еще одним фундаментальным свойством рассказов Якоби является атмосфера, которая часто кажется одним из центральных персонажей. Независимо от того, происходят ли события в сельской местности Среднего Запада или на Карибском острове, способность автора изображать тревожные пейзажи и мрачные места является одной из отличительных черт его творчества. Чтобы придать больше реалистичности своим рассказам, особенно “экзотическим”, Якоби обращался к командирам военных подразделений в Малайском архипелаге, на Борнео и в других отдаленных регионах земного шара, чтобы получить информацию из первых рук. Сад с двадцатью шестью сойками в “Откровениях в черном”, уединенное поместье в “Неприятностях в Карвер-хаусе” или волнующий экзотический остров Тортола в “Происшествии в ”Скачущей лошади"» являются прекрасными примерами таких декораций: это не просто фон для происходящих с персонажами событий, но активные элементы сюжета; иногда пейзаж даже становится главным героем истории, предвестником сверхъестественных происшествий.

В лучших традициях мистической литературы в произведениях Якоби также есть «проклятая книга», "Восстановление утраченного разума"; вопреки мифу о литературных гримуарах, эта книга действительно существовала, она была написана в 1605 году Ричардом Ферстеганом; автор использовал замечательное название для создания собственного гримуара.

Временами кажется, что художественная проза Якоби предвосхищает тот предельный ужас, который принес успех таким авторам, как Ричард Матесон, Стивен Кинг и другие: простая (но труднодостижимая) концепция “зло подкрадывается незаметно” воплощается в описаниях мрачных, странных, неожиданных событий, вторгающихся в банальную повседневную жизнь, исподволь подрывающих реальность тревожным зарядом ужасов и тайн. Итак, находка старой книги в лавке антиквара — это прелюдия к головокружительному погружению в безумие и вампиризм (“Откровения в черном”); два обычных пугала оживают на изолированной ферме в Луизиане (“Ведьмы на кукурузном поле”); простая стена, разделяющая поместье, становится последним оплотом защиты от мифологических ужасов в Англии девятнадцатого века (“Барьер Синглтона”). И еще есть мимолетная параллель между ужасом (часто воплощенным в предметах, древних усадьбах и мрачных событиях прошлого) и дремлющим безумием человеческих существ — эфемерная граница, которую трудно уловить. Главный герой знаменитого рассказа “Майв” неспроста задается вопросом: «Когда бред превратился в реальность?»

Якоби поселяет в сознании читателя сомнение в том, что сверхъестественная история связана с галлюцинацией, изменением восприятия, и это делает конечный результат рассказа еще более двусмысленным и тревожащим. Роберт Блох, автор "Психопата", ученик Лавкрафта и признанный автор произведений ужасов и фантастики, похоже, в полной мере оценил этот аспект творчества Якоби; он написал на страницах "Аркхем сэмплер", рецензируя "Откровения в черном":

«Концепция Карла Якоби — это, на первый взгляд, бархатный покров, полуночная пустошь, неосвещенный дом, аккорд мистериозо на фортепиано — одним словом, обычный, почти традиционный “сценический эффект” или фон для истории о сверхъестественном. Это неизбежный фон для появления загадочной женщины под вуалью в “Откровениях в черном”, гения, недавно выпущенного из психиатрической лечебницы, в “Сатанинском пианино”, и демонического незнакомца в “Карете на кольце”. Однако с гамбитом Якоби так просто не разобраться. На первый взгляд, слово “черный” соответствует атмосфере “усадеб”, “меблированных комнат ” и “лабораторий”, так хорошо знакомых читателям стандартных "странных историй". Но при ближайшем рассмотрении тематического материала можно заметить своеобразное соответствие темноты на заднем плане и психического расстройства у персонажей, которые появляются на этом фоне... Таким образом, по мнению Карла Якоби, “черный” символизирует помутнение разума».

И в словах самого Якоби содержится ключ к его рассказам, к способности увлечь читателей и втянуть их в историю:

«У меня есть одно нерушимое правило успешного создания художественных произведений. Если действия вашего главного героя фантастичны или далеки от реальности, то фон должен быть обычным. Если фоном вашего рассказа является странный мир, далекая планета или допотопное прошлое Земли, то главным героем должен стать обычный парень с обычными чертами характера. Если в одной истории есть и то, и другое (как в некоторых произведениях меча-и-волшебства), читателю будет трудно найти что-то, что могло бы его заинтересовать». (Якоби, "Общение с Дерлетом", стр. 6).

Несмотря на энтузиазм читателей, писателю было нелегко сводить концы с концами, полагаясь исключительно на нестабильный рынок дешевых журналов. В 1942 году Якоби пришлось устроиться на постоянную работу; каждый вечер после работы на фабрике он садился за пишущую машинку, несмотря на усталость и разочарование, продолжая дарить читателям маленькие жемчужины сверхъестественного.

Его физическое состояние ухудшилось в семидесятых годах, после неудачного падения, из-за которого он несколько месяцев пролежал в госпитале. Но его страсть к фантастике была сильнее болезни. Карл продолжал писать и сотрудничал с Р. Диксоном Смитом, готовя сборники рассказов "К востоку от Самаринды" (1989) и "Дымная змея" (1994).

Он скончался 25 августа 1997 года в своем доме в Миннеаполисе. С ним пал один из последних бастионов жанра ужасов 1930-х годов; ушел писатель, который от начала до конца пережил незабываемую эпопею американских палп-журналов, историческую эпоху, которая по-прежнему волнует воображение множества читателей. Их сны (и кошмары) по-прежнему наполняют истории Карла Якоби...

... За время, проведенное в Вест-Индии, Генри Сент-Клер Уайтхед (1882-1932) узнал немало интересного и занимательного. И экзо-тические материалы благодаря живому воображению автора получили совершенно особую интерпретацию. За годы жизни на острове Санта-Крус Уайтхед заинтересовался фольклором чернокожих карибов и практиками вуду. Он встречался с практикующими черную магию и жрецами культа вуду, познакомился с их обычаями и церемониями. Он узнал, что их сила – в непоколеби-мой вере паствы. Благодаря опыту Уайтхеда, он смог придать своим рассказам леденящее душу правдоподобие. Кажется, что писатель верит и принимает фантастическую природу событий, происходящих в рассказах, и поэтому его убедительный тон очень сильно воздействует на скептически настроенных читателей и подрывает их сомнения.

Рецензируя один из сборников Уайтхеда, критик «Нью-Йорк таймс» заметил: «С обманчивой мягкостью и церковным этикетом доктор Уайтхед писал о заклинаниях вуду, дьявольских манекенах и других кошмарах, с которыми можно столкнуться в тропические ночи на Виргинских островах. Он так незаметно подбирался к ужасам, что его рассказы кажутся вполне правдивыми воспоминаниями, на звание которых претендуют; а это значит, что рассказы весьма хороши». Эта фраза точно описывает суть творчества Уайтхеда и объясняет, почему за прошедшие годы у него появилось множество почитателей среди фэнов сверхъестественных ужасов.

Генри С. Уайтхед родился в Элизабет-тауне, штат Нью-Джерси, и провел большую часть своей жизни в Новой Англии, за исключением того интересного периода, когда жил в Вест-Индии. Он одновременно оставался серьезным ученым и общительным спортсменом. В молодости он вел активную жизнь, играл в футбол в Гарварде и был уполномоченным в Ассоциации американских университетов. Уайтхед оставил этот пост, чтобы принять сан, и в 1912 году стал дьяконом епископальной церкви. Отслужив год в качестве викария церкви Святой Троицы в Торрингтоне, штат Коннектикут, он отправился в другие пастораты, в том числе на Виргинские острова, где собрал материалы и сюжеты, которые позже использовал в рассказах о вуду. Будучи христианином, пре-подобный Уайтхед, казалось, не испытывал угрызений совести, представляя этот языческий материал в качестве убедительного вымысла. Создавалось впечатление, что во время работы над рас-сказами верх брала другая часть его личности, никак не связанная с религиозными убеждениями и обязанностями Уайтхеда-пастора. Но с другой стороны, он был человеком, который постоянно удивлял. Его друг, писатель Роберт Барлоу, комментировал это так: «В зрелом возрасте его можно было уговорить... шокировать людей, разрывая колоду карт пополам, а затем на четыре части». Привычка, которая ясно показывает, что Уайтхед получал удовольствие, шокируя людей. Барлоу добавил: «У него были очень разные друзья — от корабельных хирургов до взломщиков сейфов». Одним из этих друзей стал известный автор рассказов ужасов Г.Ф. Лавкрафт, который сказал об Уайтхеде: «В нем нет ничего от затх-лого священнослужителя, он одевается в спортивную одежду, при случае ругается как настоящий мужчина, и ему совершенно чужд фанатизм или педантичность любого рода». Лавкрафт также был большим поклонником мрачных рассказов своего друга. Он отметил «очарование и эрудицию автора – приятное отличие от пре-обладающей грубости и безграмотности сочинений из популярных журналов».

Последние годы жизни Уайтхед провел в городке Данидин на побережье Мексиканского залива, штат Флорида, где он был на-стоятелем епископальной церкви. Уайтхед умер 23 ноября 1932 года от хронической желудочной болезни, как раз в тот момент, когда его писательская карьера только начиналась. По мнению некоторых, именно по этой причине он не так хорошо известен, как его современники из палп-журналов, тем более что его рассказы были собраны только после его смерти. Первым таким сборником стал «Джамби и другие жуткие истории», изданный «Аркхэм-хаус» в 1944 году, а в 1946 году за ним последовал сборник «Огни Вест-Индии», выпущенный тем же издательством.

Странные истории Уайтхеда начали публиковать в известном журнале «Вирд тейлз» и других подобных изданиях в 1924 году. Однако его первым рассказом стал «Уильямсон», написанный в 1910 году, но опубликованный только в 1946 году в посмертном сборнике «Огни Вест-Индии». Это замечательное произведение с потрясающей кульминацией, содержащее многие элементы, кото-рые автор эффектно вплетал в канву всех своих рассказов: саспенс, тайна, хладнокровная подача событий; и в то же время сюжет изложен со смутным ощущением надвигающегося ужаса. Именно в этом рассказе Уайтхед представил рассказчика, который фигурировал в большинстве его произведений: Джеральда Каневина, которого Э. Ф. Блейлер, один из крупнейших в мире специа-листов по фантастике и вирду, считал «маской автора, чье родовое имя было Карнавон». Уайтхед с большим удовольствием отметил, что название было составлено из слов cane (тростник) и vine (вино); все вместе означает тростниковое вино, другими словами, ром, типичный продукт Вест-Индии.

На первый взгляд, реалистичное отношение Уайтхеда к вуду и колдовским заклинаниям может показаться странным для служи-теля христианской церкви, но во многих случаях страшные чары, о которых он пишет, можно преодолеть властью христианства: так выглядит победа добра над злом. Например, в «Черном ужасе» молодой чернокожий мужчина приговорен к смерти из-за чудовищного проклятия «мокрой уанги»...Суть в том, что сила вуду заключается в вере и воображении жертвы, а не в каком-то темном сатанинском создании. Уайтхед подразумевает, что эту силу можно уничтожить христианскими обрядами и молитвами. Автор изо всех сил старался показать, что сверхъестественные силы реальны, но также подвержены влиянию сил добра.

Современному читателю некоторые тексты Уайтхеда могут показаться расистскими, но его отношение к чернокожим и «цветным» жителям Вест-Индии (то есть туземцам смешанного происхождения) обычно достаточно доброжелательное, лишь с небольшой долей снисходительности. В конце концов, он считал их «детьми Божьими». Хотя, возможно, сравнительно малая известность сочинений Уайтхеда связана с тем, что сейчас назвали бы «вопиющей неполиткорректностью».

Можно подумать, что как представитель епископальной церкви Уайтхед мог усомниться, стоит ли описывать силу и действенность примитивной и альтернативной религиозной культуры, но в его текстах ничего подобного нет. Уайтхед излагал факты и только факты, и именно такой подход придает его повествовани-ям пугающую эффективность.

В наше собрание включены все рассказы из трех книг Уайтхеда «Огни Вест-Индии», «Джамби» и «Черный зверь»; эти книги и на английском давно не переиздавались; мы также дополнили издание десятком рассказов из периодики и некоторыми документальными и справочными материалами. Далеко не все истории посвящены вуду и черной магии, есть и более традиционные сюжеты о привидениях, и фэнтези о реинкарнации, и тексты с эле-ментами «черного юмора», и новеллы об оборотнях, и сочинения, близкие к новомодному «сплаттеру» (особенно убедительные и не предназначенные для слабонервных). Но не будем портить читателю удовольствие подробным пересказом сюжетов.

Несколько слов, однако, нужно добавить. В рассказах Уайтхеда вы столкнетесь со сверхъестественными или злыми существами, которые уникальны для такого рода художественной литературы. Есть, например, «джамби» из одноименного рассказа; это похожий на труп дух, который витает в воздухе, и есть еще «шин», старуха, которая превращается в собаку. Некоторым рассказам присущ своеобразный и неприятный юмор, например, в истории о чудо-вищной твари под названием «Кассий» (к этому произведению «приложил руку» Г.Ф. Лавркафт). Монстр, похожий на гигантскую лягушку, которое терроризирует соседей, появляется в результате некой операции, но «жизнь» его абсурдна и кошмарна. Подобный гротеск встречается и в нескольких других историях. Прекрасный пример этого графического, кошмарного хоррора можно найти в самом известном, наверное, рассказе «Губы» (публиковался на русском еще в 1990-е), в котором капитана работорговцев кусает в шею женщина, шепчущая ему на ухо слово «л'кинду». Этот инцидент в конечном счете приводит его к помешательству… Связь с историей Э.Л. Уайта «Лукунду» заметна, как говорится, невооруженным глазом — недаром одна из немногочисленных научных статей о творчестве Уайтхеда посвящена сопоставлению его сочинений с текстами Уайта.

Многие истории в нашем собрании повествуют о призраках давно убитых людей. В «Тенях» речь идет о поиске вечной жизни и печальных результатах этих поисков, в «Черном Танкреде» – о мести казненного раба, в «Черном звере» — о душе, не обретшей покоя после церемонии вуду. Призрак, запертый в картине или каком-то материальном объекте, — один из повторяющихся мотивов в творчестве Уайтхеда. Вариации на теме мотива одержимости можно увидеть в «Миссис Лоррикер» и «Сладкой траве»; многие считают эти рассказы лучшими произведениями писателя. И уж точно самым омерзительным следует признать сюжет «Смерти бога».

Однако и среди рассказов о Каневине, впервые собранных в хронологическом порядке и составивших первый том нашего из-дания, и среди внецикловых произведений, немало таких, кото-рые не имеют отношения к Вест-Индии. Действие «Камина», многократно издававшегося на русском, происходит в Миссисипи, а «Закрытая комната» и «Лимузин «Нейпир»» посвящены тайнам Англии.

Составляя двухтомник, я не удержался от своеобразной ироничной параллели. Первый том завершается рассказом «Шрамы», второй — повестью «Ботон». В обоих произведениях речь идет о затерянной Атлантиде. В работе над повестью, как и над рассказом «Ловушка», принимал участие Г.Ф. Лавкрафт, об этом доволь-но подробно говорится в биографии классика ужасов, написанной С. Т. Джоши. Рассказ входит в цикл о Каневине, повесть как будто не имеет к нему отношения; но Ботон становится связующим звеном между этими текстами, и все сочинения Уайтхеда образуют некий «гипертекст».

Можно отметить и прямое влияние ГФЛ на один из самых жутких рассказов Уайтхеда — «Случай в Чедбурне». Действие этой истории разворачивается в новоанглийской деревне Чедбурн, ко-торая сильно напоминает лавкрафтовский Аркхэм; есть и сюжет-ные параллели, заслуживающие внимания…

Ранняя смерть Уайтхеда в сочетании с тем фактом, что его рас-сказы появлялись только в дешевых журналах, является главной причиной того, что его имя и творчество не слишком хорошо из-вестны в сравнении с работами «трех мушкетеров» «Вирд тейлз». Однако лучшие истории Уайтхеда заслуживают упоминания в од-ном ряду с сочинениями, положим, Лавкрафта и Элджернона Блэквуда. Прошло более десяти лет после смерти писателя, прежде чем его рассказы были собраны в виде книги, и редкие переиздания «избранного» не позволяют в полной мере оценить странные и тревожные истории одного из лучших мастеров хоррора первой трети XX века.